Bishunmoo (''Летящий Воин") - кусочки

Пара-тройка моментов из "Bishunmoo".
Это очередной вариант истории "Ромео и Джульетты", плюс определенный восточный колорит : бои, секретная техника, феодальные кланы, яды.. Смерть - через предательство.
Фильм яркий и красочный, как китайский коврик. Герой - он тут в красном (Ю Чин Ха) - горький-прегорький и сверхсамоотверженный. Если честно, ему тут ловить было с самого начала особо нечего..
В самом конце, когда он отправляется "искать место для смерти", любовь его настигает.. и тут же умирает, прямо на его руках.

---

Подборка интересных фотографий

Я тоже сходил на ленсарт.. Выложу те работы, что понравились.
Договорились меняться. Ты - мне, я - тебе..(?)
Интересно: как видит автор страх и боль - через зрит. образы.

Пчелкина Тая (фотограф)
www.lensart.ru/user-uid-6dd.htm

Альтернатива



Окно



Read me

ещё

Город Зеро



Черные мысли



Неизбежные метаморфозы



Боль



Прожектор снов



Страх



Тайное послание

@темы: фото

---

Городское, в цвете и чёрно-белое (фото Taneka)

08.06.2010 в 13:02

Пишет  Capitu~:

Городское: фото Taneka
Очень понравились городские фото Taneka www.lensart.ru/user-uid-1823.htm
из альбома "и я.. влюбленная в город" www.lensart.ru/album-uid-1823-aid-36b5-sh-1.htm... и не только (я по всей галерее полазила )

Фото питерские, окраинные, с кошатиями.. очень много свободы, воздуха. Красиво и просто.


"Хроники Весны. Эпизод 1"


"..смотреть в небо"


"Сюита Черного Хвоста"


"Про кошку зайку и с**ку (Катю А.)"


"Чужие здесь не ходютЬ!"


"Этюд с бабочкой № "кокон"

@темы: городские пейзажи

---

Городские фотографии

08.06.2010 в 12:49

Пишет  Capitu~:

Городское, в цвете и чёрно-белое (фото)
Нравятся фото городских улочек-закоулочков, уголков-тупиков, пустоты диких полей и пустошей, туман, дымка, дороги, мёртвые, засохшие деревья.. и кошек (иногда).
Это первая часть разрозненной подборки. Скорее, не по теме, а под настроение. Имена авторов и названия указаны под фото.


Владимир Сагадеев "Однажды туманным утром.."


"Через тьму"


bogdanov777 "Дерево у дома твоего"


Роман Т. "Вид с крыши"


Г.Блохин "Остров сокровищ"


Игорь Дромов-Дранкин "Тут пусто"


CRIZ "Плохая квартира"


Игорь Зенин "Страсбург"


А.Алексеев81 "Штиль"


Яков Бегельфер "И дольше века.."


Игорь Громов "Хорошо стоим!"


Игорь Громов "Деревце"


степаныч "Лето, все в отпуска едут, а я сиди здесь и каркай"

@темы: городские пейзажи

---

Cтихи Веры Павловой - положить чтобы вернуться

читать и вникать

* * *
Сквозь наслоенья дней рождений
все лучше виден день рожденья.
Сквозь наслоенья наслаждений
все наслажденней наслажденье
вобрать и задержать в гортани
большой глоток дождя и дыма...
Чем ближе мы подходим к тайне,
тем легче мы проходим мимо.

* * *
Строю глазки, шейку и коленки,
неприступно брови поднимаю
и преступно поднимаю юбку,
медленно, как флаг олимпиады,
медленно, как занавес Большого:
вот вам пара трогательных ножек,
вот тебе скуластенькие бедра...
Хватит, сколько можно красоваться
у зеркала?

* * *
Снаружи это называется Подъезд.
И изнутри - Подъезд. Скажи, нелепость?
Ему бы надо называться Крепость,
Мотель Для Мотыльков на сотню мест
чудесно спальных. Голубям - карниз,
а нам с тобой - двуспальный подоконник.
где птицам - вверх, там нам с тобою - вниз.
Но ведь не на пол же, неистовый поклонник,
не на пол? На пол. Кафелем разбит
на параллели и меридианы,
качнулся мир. Пять этажей знобит.
Скажи, а ты, как я? Такой же пьяный?
Ты на коленях предо мной, а я
перед тобой, не важно, что спиною,
повержены - скажи, душа моя? -
любовью. Подзаборною. Земною.

* * *
Из кожи лезу, чтоб твоей коснуться кожи.
Не схожи рожами, мы кожами похожи -
мы кожей чуем приближенье невозможного:
мороз по коже и жара, жара подкожная...

* * *
Почему я, твое самое мягкое,
сделана из твоего самого твердого -
из ребра?
Потому что нет у тебя твердого,
которое не превратилось бы в мягкое
во мне...


* * *
Любились так, будто завтра на фронт
или вчера из бою,
будто бы, так вбирая рот в рот,
его унесешь с собою,
будто смогу, как хомяк - за щекой, -
твой, на прощанье, в щечку...
Будто бы счеты сведу с тоской,
как только поставлю точку.

* * *
От природы поставленный голос.
От природы поставленный фаллос.
Никогда еще так не боролась.
Никому еще так не давалась.

* * *
Слава рукам, превратившим шрам
в эрогенную зону;
слава рукам, превратившим в храм
домик сезонный;
рукам, преподавшим другим рукам
урок красноречья, -
вечная слава твоим рукам,
локтям, предплечьям!..

* * *
Самозабвенна и лукава
победа, горькая на вкус.
Минет - змеиная забава.
Отсасываю свой укус.

* * *
Муза вдохновляет, когда приходит.
Жена вдохновляет, когда уходит.
Любовница вдохновляет, когда не приходит.
Хочешь, я проделаю все это одновременно?

* * *
Нарисуй меня в латах
на голое тело,
будто вместо халата
я латы надела,
я накинула латы,
как халат, после душа.
А они маловаты.
А они меня душат.

* * *
Как мало мне дано для сочлененья
с тобою впадин, выступов, пазов.
Как мало - только локти и колени -
дано креплений. Ненасытен зов
вдавиться в поры кожи, в кровоток
твой устремиться водопадом горным,
извилинами мозга и кишок
совпасть, и позвоночники, как корни,
переплести, чтоб на двоих - топор...
Как мало мне дано природой-дурой:
пристраивать в единственный зазор
несложную мужскую арматуру.

* * *
Они влюблены и счастливы.

Он:
- Когда тебя нет,
мне кажется -
ты просто вышла
в соседнюю комнату.

Она:
- Когда ты выходишь
в соседнюю комнату,
мне кажется -
тебя больше нет.

* * *
Надежда пахнет свежим огурцом,
а вера - луком, жаренным на сале.
Избушка, повернись ко мне лицом.
Твой домострой, как мир, универсален.
Домостроитель мой, настройщик стен,
давай три раза в день греметь посудой!
Как в ребрах, в бревнах будем неподсудны.
За дом - полмира: родственный обмен.

* * *
Считай меня глухонемой
и черно-белой,
считай, что этот дом - не мой,
что хочешь, делай
со мной и без меня - стерплю
слова, побои...
Считай, что я тебя люблю.
Что я - с тобою.

* * *
А что кончаю дактилем,
так это c'est la vie.
А что спала с редактором,
так это по любви.
А что с другим редактором -
спросите у него.
А что завидно некоторым,
так что с того?

* * *
Больше жизни люблю того,
с кем жизнь не делю.
Меньше жизни люблю того,
кого вообще не люблю.
А того, с которым делю
остаток ночей и дней,
люблю, как жизнь, как сестра, люблю,
а может, еще нежней.

* * *

И я принимаю судьбу
и в рифму слагаю гимны ей,
когда ты мне пишешь на лбу
каленым железом: любимая.

* * *
Для развития дикции: молись за врага
с полным ртом выбитых зубов.
Для развития зрения: видишь врата?
Приглядись: на воротах видишь засов?
Для развития бицепсов: тяжек засов
и - для трицепсов - еще тяжелее дверь.
Для развития слуха: походка часов,
будильник. Просыпайся. Снам не верь.

* * *
Холодную землю своим животом согреваю.
Двумя руками траву против шерсти чешу.
Всему, что звучит, всем своим существом подпеваю.
У всех, кто молчит, за крикливость прощенья прошу.

* * *
Как вешаться не хочется,
как хлопотно стреляться,
как долго и как холодно
лететь вниз головой!
В порядке исключения
позволь в живых остаться
и помереть, как следует,
а не как Пушкин твой!

* * *
Тьма. Тьма тьмущая.
Сотни, сотни мгновений.
Вдруг - огонек спички.
Вдруг - огонек сигареты.
Ты прикурил, ты куришь.
Слава тебе, Боже!

* * *
Творенье должно быть натянуто как палатка
Творенье должно быть натянуто как рогатка
Творенье должно быть натянуто как перчатка
Но при этом в нем не должно быть никаких натяжек

* * *
Я думаю, что он придет зимой.
Из нестерпимой белизны дороги
возникнет точка, черная до слез,
и будет долго-долго приближаться,
с отсутствием приход соизмеряя,
и будет долго оставаться точкой -
соринка? Резь в глазах? И будет снег,
и ничего не будет, кроме снега,
и долго-долго ничего не будет,
и он раздвинет снежную завесу
и обретет размеры и трехмерность,
и будет приближаться - ближе, ближе...
Все. Ближе некуда. А он идет, идет,
уже безмерный

* * *
Всей музыки, и той не хватит
твое молчанье заглушить.

* * *
Растущий к свету дорастет до тьмы.
Тянущий я дотянется до мы
и скажет: мы ебали эту тьму.
И я его тогда в мужья возьму.

* * *
Белый идет всем.
Черный - только красивым.
Нет не больных тем,
если живешь курсивом.
Счастье всегда сэконд хэнд.
И не новей мытарства.
Будет и нам хэппи энд.
Или небесное царство.

* * *
Выстроивший храм
станет ли строить дом?
Станет. И горе нам,
что не мы в нем живем.
Выстругавший алтарь
станет стругать кровать?
Станет. И горе нам.

* * *
Аристократия растительного царства -
ресницы. Их паденье величаво,
их похороны церемониальны,
чреваты исполнением желаний
и вызывают теплоту в ладонях
и зависть у подмышечного плебса.

* * *
Вся наша жизнь - игра в почтовый ящик,
в котором ищешь-ищешь - и обрящешь
сухой листок и телефонный счет...
И долго слушаешь, как сердцем кровь идет.

* * *
Жевать и чихать бесшумно,
зевать, рта не раскрывая,
не кусать губы и пальцы
и вообще не пукать -
да что я, не человек, что ли?

* * *
Так клумба государственных тюльпанов
взывает: не ходите по газонам! -
надеясь: оборвут, когда стемнеет.

Так юное влагалище, рыдая
под мужеской рукой, пощады просит
и жаждет, чтобы не было пощады.

Так я молю: увольте жить в России!
И знаю: слава Богу, не уволят.

* * *
Воздух жуя ноздрями,
свет глазами жуя...
Ждете уж рифмы хуями?
Хуюшки вам, ни хуя!

ПОДРАЖАНИЕ АХМАТОВОЙ
и слово хуй на стенке лифта
перечитала восемь раз

* * *
Запомните меня такой,
как щас: рассеянной и резкой.
И слово бьется за щекой,
как бабочка за занавеской.

* * *
Ночами за дверью моею
избитые плачут слова -
впускаю, за пазухой грею,
убитого слова вдова...

* * *
Натюрморт: где стол был яств -
гроб. Умеренно мертва,
складываю про запас
в рифму мертвые слова.
Там, по ту сторону врат,
в златоверхом граде том,
все стихами говорят.
Мертвым - мертвым языком

* * *
Поняла, где у меня душа -
в самом нижнем, нежном слое кожи,
в том, изнаночном, что к телу ближе,
в том, что отличает боль от ласки,
в том, что больше ласки ищет боли...

* * *
Они менялись кольцами тайком.
Они в санях по городу летели.
Метели покрывали их платком
и хмелем посыпали их метели.

И путь у них настолько был один,
настолько было некуда деваться,
что не хотелось куриц и перин,
что даже не хотелось целоваться,
а только лица ветру подставлять,
а только на ветру в лице меняться.
Метели мягко стелят. Страшно спать.
Еще страшнее будет просыпаться.

* * *
Мужчина: удар, давление.
Сперва без сопротивления
позволю давить сок,
потом напомню: лобок
под мякотью прячет кость,

и ты - не хозяин: гость.

* * *
Одиночество - это болезнь,
передающаяся половым путем.
Я не лезу, и ты не лезь.
Лучше просто побудем вдвоем,
поболтаем о том, о сем,
не о том, не о сем помолчим
и обнимемся, и поймем:
одинокий неизлечим.

* * *
Нет любви? - Так сделаем ее!
Сделали. Что дальше будем делать? -
Сделаем заботу, нежность, смелость,
ревность, пресыщение, вранье.

* * *
Давай друг друга трогать,
пока у нас есть руки,
ладонь, предплечье, локоть,
давай любить за муки,
давай друг друга мучить,
уродовать, калечить,
чтобы запомнить лучше,
чтобы расстаться легче.

* * *
Зачем считала, сколько мужиков
и сколько раз, и сколько раз кончала?
Неужто думала, что будет мало?
И - было мало. Список мужиков -
бессонница - прочтя до середины,
я очутилась в сумрачном лесу.
Мне страшно. Я иду к себе с повинной.
Себя, как наказание, несу.

* * *
кричать - не кричу, только скулю-скулю,
тебе подставляя то одну, то другую скулу

* * *
Не взбегай так стремительно на крыльцо
моего дома сожженного.
Не смотри так внимательно мне в лицо,
ты же видишь - оно обнаженное.
Не бери меня за руки - этот стишок
и так отдает Ахматовой.
А лучше иди домой, хорошо?
Вали отсюда, уматывай!

* * *
В знак тсс приложи палец
к моим малым губам
Впрочем, они не меньше
моих основных губ
Впрочем, они и не больше
Впрочем, почему основных
Впрочем, больше о прочем
не могу, потому что - тсс

* * *
Не говори своему телу Я.
Не говори моему телу Моя.
Краем себя отгибая мои края,
тело мое по своей мерке кроя,
знай: когда я кончаю, кончаюсь я
и, не своя, я тем более не твоя

* * *
Я из-под палки изучаю
чудные Господа дела:
жизнь несерьезна, но печальна.
Серьезна смерть, но весела.
О смерть, твой вкус кисломолочен
и вечнозелен твой покой,
твой полный курс, как сон, заочен
и весь - бегущею строкой.

* * *
Один умножить на один равняется один
Отсюда вывод, что вдвоем ты все равно один
Отсюда вывод, что вдвоем ты со вторым един
Отсюда вывод: твой второй, он, как и ты, один

* * *
Этих слов не снести почтальону,
самолету крениться крылом,
этих, пахнущих сердцем паленым
и покоем, пошедшим на слом
в одночасье, на родине, чуждой
нам обоим... На весь этот свет:
я люблю вас. Ответа не нужно.
Надорвусь, надрывая конверт.

* * *
Почистила зубы.
Больше я этому дню ничего не должна.

* * *
оцарапав острым крылом,
пролетел над самым столом
тихий ангел,
и сразу за ним
матерящийся херувим

* * *
"Нас. Вас"
Мы любить умеем только мертвых.
А живых мы любим неумело,
приблизительно. И даже близость
нас не учит. Долгая разлука
нас не учит. Тяжкие болезни
нас не учат. Старость нас не учит.
Только смерть научит. Уж она-то
профессионал в любовном деле!..

* * *
Не надо обо мне молиться.
Не то, молитве слёзной вняв,
со мною что-то не случится,
минует что-нибудь меня,
наставит на стезю иную,
напомнит про всесильность уз,
и что-то злое не минует
того, о ком в слезах молюсь.

"Эскамильо"
Я их не помню. Я не помню рук,
которые с меня срывали платья.
А платья – помню. Помню, скольких мук
мне стоили забытые объятья,
как не пускала мама, как дитя
трагически глядело из манежа,
как падала, набойками частя,
в объятья вечера, и был он свеже-
заваренным настоем из дождя
вчерашнего и липовых липучек,
которые пятнали, не щадя,
наряд парадный, сексапильный, лучший
и ту скамью, где, истово скребя
ошметки краски, мокрая, шальная,
я говорила: Я люблю тебя.
Кому – не помню. Для чего – не знаю.

"Этот, как его..."

ты возбуждаешь меня
как уголовное дело
ты оставляешь меня
как бездыханное тело
ты забываешь меня
как роковую улику
ты причисляешь меня
к безликому лику
женщин


***
Вкус вкуса – вкус твоего рта.
Вкус зренья – слезы твои лижу –
так, пополам с дождевой морская вода,
а рот... В поисках слова вложу, приложу
язык к языку, вкусовые сосочки – к соскам
твоим вкусовым, чтобы вкуса распробовать вкус,
словно тогда я пойму, что же делать нам,
как избежать того, чего так боюсь...

***
Ты мог бы взглядом опылять цветы,
ты мог бы взглядом подпевать наядам,
ты мог бы, мог бы... Но не мог бы ты
на взгляд прямой прямым ответить взглядом
наперснице твоей, сидящей рядом
на краешке гудящей пустоты?

***
незримая слеза. Она течет
по внутренней поверхности щеки,
она течет путем грунтовых вод,
притоком нарицательной тоски,
она течет без видимых причин,
а тайные известны только ей,
она – причина складок и морщин
у глаз, вокруг улыбки, меж бровей

***
Любовь – урок дыханья в унисон.
Беда – урок дыхания цепного.
И только сон, и только крепкий сон –
урок дыхания как такового.
Освобожден от обонянья вдох,
а выдох не татуирован речью,
и проявляется в чертах – двух-трех-
лица – лицо щемяще человечье.
Ты – человек. Запомни: только ты
и более никто – ни зверь, ни птица –
спать можешь на спине, чтоб с высоты
твое лицо к тебе могло спуститься,
чтоб, выдохнув из легких черный прах,
дышать как в детстве, набело, сначала,
и чтобы по улыбке на устах
твоя душа впотьмах тебя узнала.

---

*Мои бесценные иллюзии* - Аланис Морисетт

По её просьбе перевёл любимую песенку... как оказалось, весьма наполненную содержанием! Значит, она всё-таки романтик?.. Истерзанный, тёрпкий романтик.

( мысли вслух: почему все нервные женщины такие... изощренные? Или это уже симптомы пошли? Никогда у меня не получалось ПРОСТО НОРМАЛЬНЫХ ровных отношений, наверное, это уже что-то обо мне самом говорит?)





*Бесценные иллюзии*



Нет, правда, ты спасёшь меня? Точно так, как они никогда не могли?

И я счастливой стану, когда сработают твои исцеляющие силы?

И жизнь моя наполнится тобой, так? И тогда она сможет по-настоящему начаться.

И я окажусь достойной всего этого, да? Только тогда, когда ты поймёшь, что за сокровище я на самом деле?



Но не сработает всё это, так, как раньше,

И я не смогу поддерживать всё это, хотя и хотела бы,

Когда я понимаю, кем я не являюсь, я узнаю, кто я на самом деле,

И знаю точно, что не буду продолжать играть жертву.



Эти бесценные иллюзии в моей голове

Не разочаровывали меня, когда мне нечем было защититься,

И расставание с ними - как расставание с невидимыми лучшими друзьями.



Это кольцо на моем пальце, ты - рыцарь в сияющих доспехах…

Эти таблетки помогут мне, как все эти парни, что приходят и уходят….



Но не сработает всё это, так, как раньше,

Потому что я хочу выбрать между выживанием и блаженством,

И хотя я знаю, кем не являюсь, я всё ещё не знаю, кто я,

Но знаю точно, что не буду продолжать играть жертву.



Эти бесценные иллюзии в моей голове

Не разочаровывали меня, когда я была ребёнком,

И расставание с ними - как расставание со школьными лучшими друзьями!



Я так долго пристально изучала себя снаружи,

Я так долго жила в режиме выживания…

----------------------------------------------------------------------------------



Клип к песне ещё лучше: мир героини четко разделен (на экране, по экрану) на 2 половины - прекасную, чистенькую, а-ля средневековая баллада о любви с цветами, красавцем-рыцарем, сама она как леди... и наша, обычная современная жизнь с тусовками, городскими улицами, ресторанчиками и парнем (тот же. что и рыцарь), смазливым, но куда менее мужественным и решительным. А в конце 2 половинки лица героини Аланис сливаются воедино, и она становится собой - единой.



А я скачиваю потихоньку шикарные драматические песни импозантной, элегантной группы Duran Duran... какие они красивые! Осмысленные, непростые и простые одновременно и очень необычные! Вкуснее рациона для плеера в дороге не подобрать...



Current music: Duran Duran - "Ordinary World"

---

"Песня обо мне" - Iris

Посчастливилось найти и скачать очень простую короткую песню из весьма сентиментального фильма... как-то запомнилась она, сразу, вот эти последние лет 5-6 я носил в себе эту красивую простую мелодию. Теперь перевел слова и понял, почему я люблю её. Этот человек уже нашёл и понял то, что я ищу и осознать боюсь.

Моя песня это.

И цитата из фильма: "С тех пор, как я выставила свою жизнь на обозрение, я поняла, какой она была пустой".





Ия отдал бы вечность за прикосновение к тебе

Потому что я знаю, что ты как-то чувствуешь меня.

Ты гораздо ближе к небу, чем я когда-либо буду,

А я не хочу возвращаться домой прямо сейчас.



И всё, что мне дано ощутить - всего лишь это мгновение,

И всё, чем я могу дышать - твоя жизнь,

Потому что рано или поздно и это закончится,

А я просто не хочу расставаться с тобой этим вечером.



Не хочу, чтобы меня видели все остальные,

Потому что я не думаю, что они поймут,

Когда всё создается для того, чтобы быть разбитым,

Я просто хочу, чтобы ты знала, кто я.



И ты не можешь сдержать слёзы, которые не набегают на глаза,

Или момент истины в твоей лжи,

Когда всё кажется таким нереальным как кино,

Да, ты до боли хочешь просто знать, что ты живёшь.



Не хочу, чтобы меня видели все остальные,

Потому что я не думаю, что они поймут,

Когда всё создается для того, чтобы быть разбитым,

Я просто хочу, чтобы ты знала, кто я.



Не хочу, чтобы меня видели все остальные,

Потому что я не думаю, что они поймут,

Когда всё создается для того, чтобы быть разбитым,

Я просто хочу, чтобы ты знала, кто я.



Я просто хочу, чтобы ты знала, кто я.

Я просто хочу, чтобы ты знала, кто я.

Я просто хочу, чтобы ты знала, кто я.





Current music: Iris - Goo Goo Dolls

---

Маленькая тёмная фантазия...

...навеянная песней "Ломо" "Этажи": да всё о том же...



Верхние этажи, витрины вершин

Тянутся в облака, смотрят на головы.

Раненая душа, куда ты бежишь?

Что ты увидишь там, что, кроме холода?



Прячешься от себя, рисуешь огни,

Ставишь на красное, веришь гаданиям.

Лестницы клетками, ступенями дни,

Тёмными стенами белые здания...



Кто-то там, наверху,

Сыпет капли дождя

На дома и зонты.

кто-то там, наверху,

Кто-то дальше чем я,

Кто-то ближе, чем ты.



Падать и не кричать, ждать или жить,

Играм затянутым - тонкие правила.

Телу не улетать, душе не грешить,

Если сломаются хрупкие ангелы.



Кто-то там, наверху,

Сыпет капли дождя

На дома и зонты.

кто-то там, наверху,

Кто-то дальше чем я,

Кто-то ближе, чем ты.



Кто-то там, наверху,

Сыпет капли дождя

Наблюдает и ждёт.

кто-то там, наверху,

Видит больше, чем я,

Знает всё наперёд...





Current music: "Ломо" - "Этажи"

---

И последний! А хочеца клепать исчо и исчо!

"Часто прошлое врывается в настоящее как боль воспоминаний".



Вы слышали о прошлом, которое вернулось в город?



"- ..В отличие от мужчин, у женщины 2 лица. Лицо женщины и лицо матери. Как эти растения: у них есть цветы и листья. Листья пытаются впитать как можно больше пищи. Тогда как цветок старается быть как можно красивее. Цветок - лицо женщины. Лист - лицо матери.

Я и правда должна лучше о себе заботиться... красота цветов так хрупка.

- Вы всё ещё хотите иметь ребёнка?

- Конечно.



"Нет желаний, которые не сбываются".



"Мозг - микрокосм, выдумывающий свои собственные сюжеты. По этим сюжетам и живут люди".



"Ты что-то ищешь? Сейчас не время отчаиваться. По крайней мере, пока ты не найдешь это".



"Времени не существует. Существуют только иллюзии воспоминаний".



"- Я появилась на свет именно в тот момент - от восспоминаний, рассеянных этим светом. Остались лишь эти шляпа и плащ, лицо же я выбрала случайно.

- Но зачем?

- Кто знает...Меня зовут Бугипоп. Нет, невзирая на свою сущность я зову себя Фантом Бугипоп".



"Как вы узнаете что вы - фантом?"

---

Boogiepop Phantom: коллаж и цитаты

"Почему все они так сражаются за жизнь все равно все они умрут.

Для чего для чего мы все живем мы же все равно все умрём?"





"Не двигайся. Прости, у тебя жук сидит возле сердца. Я пойму, если ты не захочешь от него избавиться, но он сожрёт тебя изнутри. Я недавно научился видеть такие вещи..."



"Мне некуда больше идти. Мои ноги все еще идут по его следу, хотя его следа уже давно не существует..."





"К лучшему ли это, когда плохие воспоминания просто стираются?"



"Настоящая смерть - привелегия для тех, кто еще не родился.

Однажды родившись личность уже никогда не познает покоя в жизни".



- Ты странная. Ты принимаешь всё, чтобы ни было. Ты цельная личность.

- Я не цельная личность. Просто я люблю этот мир. Я люблю, одобряю и принимаю. а научилась этому я у нее.

"Все, что есть в этом мире - существует. Всё может случиться. Даже несмотря на страдание ты должна принять этот мир как есть".



"Кто вызвал меня? Ты, это ты вызвала меня, Зачем? Что ты? Понятно, это воспоминания в твоей голове, их структура... понятно.

Не важно что происходит в мире, ты будешь всегда любить это. Вы, люди, очень странные. Ты вот спутала свою слабенькую глупую теорию с особой силой. Ты хочешь просветить людей на счет мировой любви, да?.."





- Кто ты?

- Полагаю, что ты называешь меня смертью.



"Зачем мы родилсь, что нужно чтобы жить?"

"Нет никакой причины почему мы родились - вот и все. Даже если мир приносит страдания, мы должны любить его, вот и всё".

"Я хочу узнать больше об этом мире любви и истине...

"Таков мир, не важно как ты страдаешь - это твой мир".





"То, что ты принимаешь, не явлется частью этого мира, это его смерть. Ты ничего не перенела у Пануру. Ты только пытаешься полюбить этот мир, чтобы защититься от него самой, а любовь была лишь неплохим поводом. Но твоя жалкая попытка эволюционировать помогла кое-кому материализ-ся в этом мире..."



- Что же теперь мне делать? Как я должна существовать в этом искаженном мире? Забери меня, забери как и его!



- Я не могу забрать тебя. Мне жаль но ты ещё не достойна этого.



"Всё, что есть в этом мире, существует. Всё существует и всё случается..."

---

Коллажи по Boogiepop Phantom: исчо один

Забавно: несмотря на всё моё неумение делать "коллажи" (у меня они просто превращаются в "нарезку" "лоскутков" для "лоскутного одеяльца") я считаю свои попытки знаком того, что анимэ действительно проняло и чегой-то оставило в душе, след не след. так чтой-то другое...

---

Boogiepop Phantom: в этот город вернулось прошлое

О чем это аниме?

О том, как иногда нужно просто закинуть голову в небо, и совершенно бездумно вдохнуть в себя воздух, радуясь, что еще жив, молод, и что всё ещё может…

О городе, который живет жизнью своих людей. Их так много, что они как бы образуют особую материю - своими чувствами, мечтами, болью и воспоминаниями… Эта мелодия, с которой начинается появление Бугипопа - мелодия города. Не весёлая, не грустная, просто легкий посвист, но именно его во сне слышат «спасенные» (или убитые?) Бугипопом люди. В город вернулось прошлое и с головой накрыло людей, которые, кажется, мало что поняли. Они оказались не готовы. И те, кто не смог справиться с собственной болью и пустотой внутри - погибли.

Меньше знаешь - крепче спишь. И дольше живешь.



«С тобой все будет в порядке?»



Всегда есть вещи, которые выходят из-под контроля: беглые монстры, желающие кого-то спасти товарищи и… свет. Выброс энергии - всего на несколько секунд в городе стало тихо и темно. И началось!



Над городом зависла (надолго - на 10 серий, не меньше) - искривлённая радуга. «Всё перекошено». Спустя много лет в город вернулся маньяк (как некстати!). Пропадают школьники, а по улицам бездумно и свободно зашагала Девочка-Эхо. Да, у нее нет и не может быть собственных слов, чтобы описать чувства, которых у нее нет. Нет своего голоса и опыта, зато есть необыкновенный талант… и людей с необычными способностями, разбуженными тем светом и ее мошками всё больше и больше. Гораздо больше, чем хотелось бы некоей организации, с экспериментов которой все и началось.



А ещё в городе есть вроде бы обычная префектурная больница… (прям-таки жирный вопросительный знак: столько слухов) с милой докторшей, всегда готовой помочь отчаявшимся пациентам. «У меня есть лекарство, правда, я не знаю, поможет ли оно тебе…» С этой больницы и начинается путь практически всех героев. Как им там «помогли»…!



Это не сериал, а на первый взгляд - разрозненная мозаика из несовпадающих частей. Недаром же она снята по литературному произведению: вещи, на которых сначала просто не обращаешь внимание, потом оказываются ключами к разгадке: так кто же такой этот Бугипоп? Откуда они все, эти «беспокойные души», которым все неймется? Они - обычные люди или…? Что произошло с пропавшими школьниками и где они все теперь? Что с ними сделал Бугипоп? Эти «встречи» с Фантомом - а к чему они? Героев много, они все в прошлом - самые обычные люди. А некоторые - и сейчас.



«С тех пор как это заняло мои мысли, я всего лишь хотела понять, что эта встреча значила лично для меня».



А по городу ходят слухи: оживает городская легенда Бугипопа (Boo!) , о призраке-Смерти, просто о Смерти. Которая забирает «особенных». И этот серийный маньяк… все кого-то видели, все что-то слышали, но наверняка никто ничего не знает.

Но всегда найдется какой-нить правдоруб-искатель и… расследование начинается! Странно и смешно: эта мрачная и решительная девушка, взрослая не по годам. По слухам, она как-то замешана во всем этом безобразии. А может, она действительно «избавляется на свалках от трупов» своих жертв? Может, она-то и есть Бугипоп? Во всяком случае, никто с ней не водится, да и она не делится ни с кем. Ни у кого не просит помощи, а ходит, ходит по ночам по городу с простеньким примитивным арсенальцем: компас да кучка батареек… Однако и этого оказалось вполне достаточно, чтобы бросить вызов им всем: чудовищам, призракам прошлого и Бугипопу, конечно же… Фокс Малдер, где ты?

Интересно, она сама-то понимает, что бросает вызов Смерти? К счастью, нет. Никакого почтения у нынешнего поколения…



Наверное, она тоже что-то потеряла? Так и не поняла, что потеряла свою первую любовь, и ей уже не узнать, что он сделал для нее и что за это сделали с ним… кто эти «они» и кто, где он сейчас. Только по городу рассеяны воспоминания, везде… о преступлениях, встречах, словах, умерших людях и их чувствах. Ничто не проходит бесследно, этот след, оказывается, так легко различить. Город всё впитал и хранит в себе. Протяни руку - и вот оно, прошлое.

Что они все они потеряли, эти мальчики и девочки? Почему они так несчастны? Кому из них их способности пошли на пользу? Как им защититься от мира? Куда пойти?

Им предлагают «помощь», да только вот это всё дальше и дальше уводит их от реальности в мир иллюзий, всё дальше и дальше. А там, в конце пути их ждут враги сего мира и Бугипоп. «Долго ждал?»

Бугипоп смотрит на всех них одинаково беспристрастно и - странное дело, рядом с ним многие вещи становится «будто бы резче»: он срывает пелену с их жизни и показывает, как на самом деле обстоят дела. И не провести его красивыми словами и оправданиями:

«Почему бы тебе не перестать быть таким благородным?»

Не уверен, что правильно понимаю смысл оригинального названия сериала: «Бугипоп никогда не смеется». Да усмехается она, порой иронично: куда вы бежите-то от меня, бежать-то некуда! И иногда что такое мягкое, участливое проглядывает сквозь беспристрастность. Пусть у нее мало времени, пусть ей мешают, но она дает шанс на последнее слово всем, хотя это и ничего не меняет.

"Ты что-то ищешь? Сейчас не время отчаиваться. По крайней мере, пока ты не найдешь это". Думается, она могла бы сказать эти слова не только одному персонажу, но многим. многим другим, с которыми случайно-неслучайно столкнулась ночью. За миром людей Смерть наблюдает весьма внимательно. За всеми их попытками что-то найти, узнать.

Только какой смысл что-то искать и лепетать в своё оправдание, когда перед тобой твоя Смерть?

В том-то и дело, что Бугипоп отчасти вполне реальная личность. Только, мне кажется, сама она этого не осознает. Но в самом конце становится ясно: она знает точно, чьим телом пользуется. Знает это и наша героическая девушка. Выбор тела не был таким уж и случайным: здесь тоже была своя трагедия, своя «случайная» встреча. Что там у Смерти под распахивающимся время от времени плащом? Тело как тело, но подкладка-то, подкладка...!

Бугипоп не принадлежит нашему миру (по крайней мере, полностью), но изничтожает его «врагов». Своего антипода. Людей из плоти и крови и смешанных… срок Смерти точно отсчитан и измерен, ровно столько, сколько продержится эта странная кривая радуга. Или пока наша храбрая полуночница не накупит и приведет в действие достаточное количество батареек.

Но, «спасая» своих подопечных, Смерть ничего не делает для обычных, других, если те сами о себе не желают заботиться… либо они выживут, либо станут жертвами антипода Бугипопа.



Итак, в городе объявился «маньяк» и Фантом Бугипоп. Но есть еще одна сторона - представитель той самой организации, «Змеиный Глаз». И неизвестно ещё, с кем из них троих страшнее столкнуться в переулке… Кто из них более жесток? Бугипоп отказывает в «упокоении» «недостойным», а тем двоим всё равно кого убивать.



В чем мораль? В чем урок и значение этих событий и встреч со смертью для тех, кто жив? Здесь мне нравится то, что этот сериал очень плотно «наполнен» смыслом, здесь всё дело именно в нем:

«Есть разница между тем, когда ты теряешь прошлое и между тем, когда ты в нем застреваешь. Так же как меняется облик города, люди продвигаются вперёд. Я знаю, ты понимаешь».

Не бежать от себя и не жить прошлым

Не бойся жить. Трусы и их души «не по вкусу» даже Смерти. И стоит ли жить так вообще? «Трусливые люди живут дольше остальных. Когда приходит смерть, она предпочитает сильных. У слабых вкус просто ужасен».

Цени то, что имеешь - хотя бы родителей и друзей. Другие будут помнить о тебе от силы месяца 2-3… рассказывать небылицы и открещиваться.

Самоубийство возможно и в духовном плане - вполне. Так что…

Простить себя и найти в себе силы, чтобы начать заново

Быть на людях: известно, что «на людях и смерть красна»

Говори. Говори тем, кто может тебя выслушать. Говори, пока они есть. Пока есть что сказать. Всё лучше, чем вспоминать потом или натыкаться на свои воспоминания, бродя по городу.

Не поддаваться временному забвению, которое предлагают «наркотики» нашей цивилизации - книги, аромотерапия, компьютеры с виртуальной реальностью, собственная буйная фантазия…

Вот твоя жизнь - не закрывай же глаза.

А то откроешь их уже с помощью Бугипопа. Или не откроешь вообще.



И ещё одна странная вещь: мне это сериал кажется очень… гуманистичным. Он гораздо «глубже» просто «страшилок-триллеров» типа «Хеллсинга» и т.п. Это аниме для людей в стране, где высок уровень самоубийств и вообще - для меланхоликов, которые подумывают о чем-то своем, мрачном на досуге.





Current music: "Князь тишины" Наутилус Помпилиус

---

Anime: Boogiepop Phantom: "Князь Тишины"

Давно хотел написать... Вот и написалось.

Вот одно из 2 "знаковых" анимэ, которые удалось посмотреть за последние полгода - "Фантом Бугипоп" и "Семь самураев". Но о самураях - позже



Вместо саундтрэка к аниме (который просто супер, но у меня его нет) стоит вспомнить песню, старую добрую песню "Наутилуса" - "Князь Тишины" - для настроения:



По лунному свету блуждаем, посвистывая,

Но только оглядываться мы не должны -

Идет…

Идет...

Идет вслед за мной,

Вышиною в десять сажен

Добрейший князь, Князь Тишины

Добрейший князь, Князь Тишины



Мой Князь, Князь Тишины,

Мой Князь, Князь Тишины,

Мой Князь, Князь Тишины,

Мой Князь, Князь Тишины…



И горе мне, если впал я в безмолвие

Или уставился на лик луны

Стон, треск растоптал

Стон, треск -

Растоптал бы меня, растоптал моментально

Добрейший князь, Князь Тишины,

Добрейший князь, Князь Тишины…



Мой Князь, Князь Тишины,

Мой Князь, Князь Тишины,

Мой Князь, Князь Тишины,

Мой Князь, Князь Тишины…

---

Упасть вверх

Не так давно смотрел «Упасть вверх»… ну что тут скажешь, история не из нашей жизни, но общее настроение героини - самое-самое ТО. Вся обстановка, все вещи и платья - красивые-прекрасивые, стильные, но какая во всём чувствуется нежилая пустота, без-жизненность, бессмысленность, ненужность. Всё есть, и всё это не нужно. И даже роман-любовь - придуманный, от скуки. А "глупости не надо делать даже от скуки" (с).

«Я зависла как компьютер…»

«Надоедает думать, а потом делать».

«Переделать себя… С чего начнём?» И идёт вечное женское перетряхивание шкафов.



«Я ж не так хотела! Может, я умерла?»



Крюкова - актриса потрясающая, и настоящая красавица, по крайней мере, в этом фильме. И тексты, которые она читает за кадром, написаны женщиной, легко, изящно.

«Закинутая леска лёгкой походки, изящная подсечка обнаженной голенью… И тащить лень, и отпускать жалко…»

Как они высмеяли в этом фильме мужиков, «мачо»!!! Притом, что режиссер - сам мужик.

«Лапки в сторону, моя очередная единственная!»



«Что хочу, то и делаю = мужская свобода.

Чего не хочу, того не делаю = женская».

Интересно. Кажется, я начинаю понимать, чего им так не хочется делать, когда приходится, когда свободы - нет. Только вот чем же их свобода отличается от нашей?

---

Под Новый Год - "сказочка"

История, которая не кончится ничем хорошим… впрочем, как знать?..

А как думаете вы? Чем закончатся такие вот… отношения? Интересно…



Отрывок взят из книжки, которую я очень люблю (как все и психологические детективы-триллеры вообще). Вот такая сказочка про бедную «Золушку»



Жили-были когда-то, давным-давно, три девочки. Первой считалась Ми, второй — До, третьей — Ля. Была у них крестная, душистая-предушистая, и она никогда не читала детям нотаций, и ее прозвали: «крестная Мидоля».

Самая красивая из трех этих девочек — Ми, самая умная — До, ну а Ля скоро умрет.

День ее похорон — памятный день в жизни Ми и До. Вереницей стоят зажженные свечи, горкой высятся шляпы на столе в церковном притворе. Гробик Ля — белый, земля на кладбище — сырая, вязкая. Яму роет человек в куртке с золотыми пуговицами. На похороны приехала крестная Мидоля. И когда ее целует Ми, крестная говорит: «Ненаглядная моя». А До она говорит: «Ты пачкаешь мне платье».

Проходят годы. Крестная Мидоля живет далеко-далеко, и шлет она письма с грамматическими ошибками, а рассказывают о ней шепотом. Сначала — она бедная и шьет дорогие туфли для богатых дам. Потом разбогатела и делает дешевые туфли для бедных. А потом накопила столько денег, что покупает красивые дома. И однажды — потому что умер дедушка - она приезжает в большущей машине. Она дает Ми примерить свою красивую шляпку, а на До смотрит и не узнает ее. Земля на кладбище сырая, вязкая, а человек, который засыпает дедушкину яму, носит куртку с золотыми пуговицами.

Со временем До станет Доменикой, а Ми — далекой Мишелью; они видятся только изредка, когда Мишель приезжает на каникулы и дает кузине До примерять свои пышные наряды из органди, и все кругом умиляются, что бы Мишель ни сказала, и крестная шлет ей письма, в которых называет ее своей ненаглядной. И настает день, когда Ми заплачет над могилой матери. Земля на кладбище сырая, вязкая, крестная обнимает за плечи Ми, Мики, Мишель и что-то ей нежно шепчет, а что — До не слышит,

И потом Ми — она в трауре, потому что у нее нет больше матери,— скажет кузине До: «Мне так нужно, так нужно, так нужно, чтобы меня любили».

А через небольшое время, то ли через два, то ли через три года, Ми простится с отцом на асфальтовой дорожке аэродрома, у огромной птицы, что унесет его вдаль, в свадебное путешествие с крестной Мидоля, в город, который До разыскивает, водя пальцем по картам своего большого атласа.

А еще через некоторое время Ми уже больше нигде не встретишь, разве что на фотографиях в журнале с глянцевитой обложкой. То увидишь ее с распущенными по плечам длинными черными волосами, в бальном платье входящей в огромный зал, весь в мраморе и позолоте. То предстанет перед тобой длинноногая девушка в белом купальном костюме, лежащая на палубе белого парусника. А иной раз она ведет маленькую открытую машину, на которую карабкаются, цепляясь друг за друга и размахивая руками, какие-то молодые люди. Иногда хорошенькое личико Мики серьезно, брови над красивыми светлыми глазами немного насуплены, но это потому, что ее слепит солнце, играющее на снегу. А иногда она улыбается совсем близко, глядя прямо в объектив, и под фотографией написано по-итальянски: «Когда-нибудь эта девушка станет одной из самых богатых наследниц в стране».

Пройдут еще годы, крестная Мидоля умрет, как умирают феи, в своем дворце — то ли во Флоренции, то ли в Риме, то ли на берегу Адриатического моря, и не кто иной, как До, выдумает эту сказку, хоть и отлично знает — ведь она уже не маленькая,— что сказка эта — ложь.

Правды в ней чуть, но и этого довольно, чтобы До не спалось, да ведь крестная Мидоля и не фея, а всего лишь богатая старуха, которая пишет безграмотные письма, и До видела ее только на похоронах, и она вовсе ей не крестная, да и Мишель ей вовсе не кузина; это просто пустые слова, которые говорят детям прислуги, таким, как До и Ля: и звучит приятно, и вреда никому не принесет. Сверстница юной принцессы с длинными волосами, Украшающей иллюстрированные журналы, двадцатилетняя До всю свою жизнь получает на рождество открытые туфельки, шитые во Флоренции. Оттого, может быть, она и считает себя Золушкой.





Все это началось однажды днем в феврале, в банке, где работала До; началось с того, что Ми впоследствии называла (и слушателям, конечно, полагалось смеяться) «счастливым случаем». Чек был похож на все другие чеки, которые проходили через руки До с девяти утра до пяти вечера, не считая сорокапятиминутного перерыва на завтрак. На нем имелась подпись владельца текущего счета, Франсуа Шанса, и только когда До внесла выплату в дебет, она прочла на обороте чека передаточную надпись на имя Мишель Изоля.

До почти непроизвольно вскинула глаза, посмотрев через головы товарок, и увидела по другую сторону стола кассиров девушку в бежевом пальто, голубоглазую, с длинными черными волосами. До продолжала сидеть, ошеломленная не столько появлением Ми, сколько ее красотой. Между тем одному богу известно, как часто рисовала она в своем воображении эту встречу: иногда она встречала Ми на теплоходе (на шикарном теплоходе!), иногда в театре (куда До никогда не ходила), а однажды встретила где-то на пляже в Италии (До в жизни не была в Италии). В общем, происходило это неведомо где, в мире на грани сна, когда можно, засылая, выдумывать без оглядки, что душе угодно.

А нынешняя встреча за пятнадцать минут до звонка, возвещающего конец рабочего дня, у стола, который До видела перед собой ежедневно вот уже два года, воспринималась как нечто еще менее реальное, и все же не удивляла. Однако Ми была так красива, так ослепительно хороша, она казалась таким законченным воплощением счастья, что, увиденная воочию, развеяла все прежние мечты.

Читаем?

В мечтах жизнь представлялась проще. Случайно найдя ;вою осиротевшую подругу, До на поверку оказывалась выше ее по всем статьям: и ростом брала (168 см), и примерным прилежанием (аттестат зрелости с оценкой "хорошо» по всем предметам), и сметкой (она округляла капиталец Ми какими-то не вполне ясными операциями на бирже), и отвагой (спасала крестную Мидоля во время кораблекрушения, а Ми думала только о себе, и утонула), у мужчин До пользовалась большим успехом (жених Ми, некий итальянский князь, за три дня до их свадьбы предлагал руку и сердце бедной кузине — кошмарные переживания), словом, До брала всем. И, само собой разумеется, красотой тоже.

Девушка в бежевом пальто — издали она казалась старше двадцати лет и движения у нее были очень уверенные — спрятала врученные ей деньги в сумочку, на миг сверкнула улыбкой и направилась к выходу из банка, где ее ждала приятельница.

Доменика пробиралась между конторками с каким-то странным чувством внутреннего сопротивления. Она говорила себе: «Я ее потеряю, я ее больше не увижу. А если увижу, если наберусь храбрости с ней заговорить, она снизойдет до улыбки и тут же забудет обо мне, равнодушно отвернется».

Так оно примерно и случилось. До догнала обеих девушек на бульваре Сен-Мишель, метрах в пятидесяти от банка, когда они собирались сесть в белую «МG», стоявшую в запрещенном для стоянки месте. Ми посмотрела, явно не узнавая, но с вежливым интересом на эту схватившую ее за рукав, запыхавшуюся от бега девушку, которая, наверно, промерзла до костей.

До сказала, что она — До. После долгих объяснений .Ми как будто вспомнила свою подружку детских лет и ответила: «Вот это здорово, что мы так встретились». Говорить больше было не о чем. Попытку продолжить разговор сделала сама Ми. Она спросила, давно ли До живет в Париже и работает в банке, нравится ли ей эта работа.

Она познакомила До со своей приятельницей, грубо размалеванной американкой, которая уже уселась в машину. Потом Ми сказала:

— Позвони мне как-нибудь на днях. Мне было приятно с тобой встретиться.

Ми села за руль, и они укатили. До вернулась в банк, когда там уже запирали двери. Озлобленная и в полном смятении чувств.

«Как же ей звонить, я даже не знаю, где она живет. Удивительно, что она одного роста со мной, когда-то она была гораздо ниже. Я была бы такой же красивой, если бы так одевалась. На сколько был тот чек? Плевать ей, позвоню я или нет. У нее нет итальянского акцента. Она, наверное, считает меня дурой стоеросовой. Ненавижу ее. Я могу ненавидеть ее сколько влезет, задохнусь-то от ненависти я».

Она осталась на час после закрытия банка, чтобы поработать. Чек она взяла, когда служащие стали расходиться. Адрес Ми на нем не значился. До списала адрес владельца текущего счета, Франсуа Шанса.

Позвонила она ему через полчаса из «Дюпон-Латен». До сказала, что она кузина Ми, она только что ее видела, но не догадалась спросить номер ее телефона. Мужской голос ответил, что, насколько ему известно, у мадемуазель Изоля нет кузины, но все-таки согласился дать номер телефона и адрес Ми: «Резиденс Уошингтон, улица Лорда Байрона».

Выходя из телефонной будки в полуподвальном помещении ресторана, До назначила себе срок: звонить Ми не раньше чем через трое суток. Она вернулась в зал, где ее уже ждали друзья: две сослуживицы по конторе банка и молодой человек, познакомившийся с ней полгода тому назад; четыре месяца он ее целовал, а два последних был ее любовником. Он был недурен собой, худощавый, симпатичный, немного не от мира сего страховой агент.

До снова села рядом с ним, поглядела на него, нашла, что не такой уж он симпатичный, не больно хорош собой, не очень-то витает в облаках и вполне страховой агент. Она снова спустилась вниз, в телефонную будку, и позвонила Ми, но не застала ее.

Девушка, говорившая без итальянского акцента, оказалась у телефона только через пять дней, после многократных ежевечерних попыток До дозвониться к ней с во семнадцати часов до полуночи. В тот вечер До звонила из комнаты Габриеля, страхового агента, который спал рядом с ней, накрыв голову подушкой. Была полночь.

Вопреки всем трезво-скептическим предположениям, Ми помнила об их встрече. Она извинилась, что все эти дни не бывала дома. Вечером поймать ее трудно. Впрочем, утром тоже.

У До были заготовлены всевозможные хитроумные формулы, чтобы иметь повод для встречи с Ми, но сказала она только следующее:

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Ах так,— сказала Ми.— Ну ладно, приходи, только давай быстро, я спать хочу. Я тебя очень люблю, но мне нужно завтра рано встать.

Она чмокнула губами, что означало «целую», и положила трубку. До несколько минут сидела на краю кровати с трубкой в руках как очумелая. Затем кинулась к своей одежде.

— Ты уходишь? — спросил Габриель.

Вот теперь целовала она, полуодетая, звонко смеясь. Габриель подумал, что она совсем рехнулась, и опять накрыл голову подушкой. Он тоже вставал рано.



Все там было величественное, чопорное и очень англо-саксонское. Смахивало это на отель: портье в ливрее, за темными конторками — служащие в черных костюмах.

В глубине холла До видела бар, куда вели три ступеньки вниз. Сидели там люди, должно быть те самые, которых встречаешь на теплоходах, модных пляжах, театральных премьерах: «мир на грани сна».

Лифтер остановил лифт на четвертом этаже. Номер четырнадцатый. В коридоре До посмотрелась в зеркало, проверила, все ли в порядке, пригладила волосы, которые она уложила тяжелым узлом на затылке, потому что они были очень длинные и с ними приходилось долго возиться. Узел ее немного старил и придавал ей серьезный вид. «Ну что ж, так и надо».

Ей отворила дверь какая-то старуха, которая надевала пальто, собираясь уходить. Она крикнула что-то по-итальянски в соседнюю комнату и вышла из номера.

Как и внизу, здесь все было очень в английском стиле: большие кресла, толстые ковры. Ми выскочила в короткой комбинации выше колен, с обнаженными плечами, без чулок, держа в зубах карандаш, а в руке — абажур. Она объяснила, что у нее испортилась лампа.

— Ну, как ты живешь? Послушай, ты, наверно, мастерица на все руки. Глянь-ка, что там.

В комнате, где пахло американскими сигаретами и стояла незастланная кровать, До, не снимая пальто, водворила абажур на место. Ми тем временем то рылась в коробке на столике, то бегала в другую комнату. Вышла она оттуда, держа в одной руке три кредитки по 10 000 франков, а в другой — мохнатое полотенце. Она протянула деньги До, которая, растерявшись, машинально

взяла их.

— Устраивает? — спросила Ми.— Господи, да я бы тебя ни за что не узнала, ну право же!

Она ласково и пристально смотрела на До своими прекрасными, точно фарфоровыми глазами. Вблизи она не выглядела старше двадцати лет. Она и в самом деле была прехорошенькая. Не прошло и двух секунд, как она сорвалась с места, вспомнив о каком-то неотложном деле, и бросилась к двери.

— Сiао! Так не пропадай, уговорились?

— Но я не понимаю...

До шла за ней, протягивая кредитки. Ми резко повернулась к ней лицом на пороге ванной, где из открытых кранов струилась вода.

— Да не хочу я денег! — твердила До.

— Разве ты не сказала это мне по телефону?

— Я сказала, что мне нужно с тобой поговорить.

Лицо Ми выразило не то искреннее огорчение, не то досаду и удивление, а может быть, все сразу.

— Поговорить? О чем?

— О всякой всячине,— ответила До.— Ну вообще, увидеться с тобой, поговорить. Так просто.

— В этот-то час? Послушай, посиди-ка, я в две минуты обернусь, я сейчас приду

До прождала полчаса в спальне Ми, сидя перед кредитками, которые положила на кровать, и не решаясь снять пальто. Ми вернулась в мохнатом халате, энергично вытирая свои мокрые волосы полотенцем. Она сказала что-то непонятное по-итальянски, потом спросила: — Это ничего, что я лягу? Мы немножко поболтаем. Ты далеко живешь? Если никто о тебе не будет беспокоиться, ты можешь ночевать здесь, если хочешь. Тут понаставили массу кроватей. Уверяю тебя, я ужасно рада тебя видеть, ну чего ты сидишь с таким мрачным лицом!

Ми улеглась в постель, закурила сигарету, сказала До, что если ей хочется выпить, то где-то в соседней комнате стоят бутылки с вином. Заснула она сразу, с горящей сигаретой в пальцах, как-то вдруг, точно кукла. До не верила своим глазам. Она тронула куклу за плечо, та пошевелилась, что-то пролепетала и уронила сигарету на паркет.

— Сигарета,— жалобно пробормотала Ми.

— Я погашу ее.

Кукла чмокнула губами, что означало «целую», и снова уснула.

На другое утро До пришла в банк с опозданием — впервые за два года. Разбудила ее старуха, которая не выказала ни малейшего удивления, застав До спящей на диване. Ми уже не было.



За завтраком в бистро подле банка, где подавали «дежурные блюда», До выпила три чашки кофе. Есть ей не хотелось. Она чувствовала себя несчастной, несправедливо страдающей. Жизнь одной рукой дает, а другой тут же отнимает- До ночевала у Ми, сблизилась с ней так быстро, как это ей и не снилось, но сегодня у нее было еще меньше поводов видеться с Ми, чем вчера. Ми оставалась недосягаемой.

Вечером, выйдя из банка, До не пошла на свидание с Габриелем, и отправилась в «Резиденс Уошингтон». Из холла позвонила наверх, в номер четырнадцатый. Но мадемуазель Изоля не было дома. До целый вечер слонялась по Елисейским полям, зашла в кино, потом опять бродила под окнами номера четырнадцатого. К полуночи, снова справившись у консьержа в черном сюртуке, пришла ли Ми, До сдалась.

Дней через десять — было это в среду утром и опять в банке — «счастливый случай» повторился. В ту среду стояла мягкая погода. Ми явилась в английском костюме цвета бирюзы, а сопровождал ее какой-то молодой человек. До нагнала ее у окошка кассира.

— Я как раз собиралась тебе звонить,— выпалила она.— Я раскопала старые фотографии, приглашаю тебя со мной пообедать, я хочу тебе их показать.

Ми, явно застигнутая врасплох, не очень уверенно ответила, что это было бы чудесно и надо будет это как-нибудь устроить. Она снова внимательно посмотрела на До, как в тот вечер, когда предложила ей деньги. Неужели же она интересовалась людьми больше, чем это казалось До? Должно быть, Ми прочла в ее глазах мольбу, надежду, боязнь услышать высокомерный отказ.

— Послушай,— сказала Ми,— завтра вечером я обязана в поте лица развлекаться, но я довольно рано освобожусь, мы сможем вместе пообедать. Только приглашаю я. Давай встретимся где-нибудь часов в девять. Если

хочешь, во «Флоре». Я никогда не опаздываю. Сiао, саrinа!

Ее спутник осклабился, удостоив До равнодушной улыбкой. Выходя из банка, он обнял принцессу с черными волосами за плечи.

Было без двух минут девять, когда она вошла во «Флору» в пальто внакидку и в белом шарфике, обрамлявшем ее лицо. До, уже полчаса сидевшая под окнами ресторана на террасе, за секунду до этого увидела подкатившую «МG» и порадовалась, что Ми приехала одна.

Ми выпила рюмку сухого мартини, рассказала о светском приеме, с которого приехала, о книге, прочитанной прошлой ночью, заплатила и спросила До, любит ли она китайские рестораны.

Они пообедали вдвоем на улице Кюжа, заказав разные блюда, которые делили пополам. Ми заметила, что распущенные волосы идут До больше, чем узел на затылке. У Ми волосы были гораздо длиннее: возня с ними, пока причешешься, адская. Шутка, ли, каждый день двести раз проводить щеткой по волосам! Порой Ми разглядывала До молча, с почти обременительным вниманием, порой начинала вдруг говорить;это был нескончаемый монолог, и казалось, ей все равно, кто сейчас сидит напротив нее.

— Ну давай о деле, где фото?

— Они у меня дома,— сказала До.— Я живу совсем рядом. Я думала, мы потом сможем и ко мне заглянуть.

Садясь в свою белую «МG», Ми объявила, что прекрасно себя чувствует и очень довольна проведенным вечером. Она вошла в гостиницу «Виктория», уверяя, что это премилый район, и, очевидно, сразу почувствовала себя как дома в комнате До. Она сняла пальто и туфли и забралась с ногами на кровать. Девушки разглядывали фото маленькой Ми, потом фото маленькой До, и еще чьи-то лица — забытью и трогательные. До , стояла на коленках тут же на кровати рядом с Ми, и ей хотелось, чтобы это длилось вечно.

На нее веяло духами Ми, и До думала о том, что вот Ми уйдет, а ее аромат останется и До сама будет пахнуть ее духами. Увидев фотографию, где обе они были сняты на взморье, сидя на краю тобоггана, Ми засмеялась, и До не выдержала и отчаянно стала целовать ее волосы.

— Хорошее это было время,— сказала Ми.

Она не отстранилась, но не глядела на До. Уже все снимки были пересмотрены, а Ми не шевелилась, по-видимому немного смущенная. Вдруг она повернулась и скороговоркой сказала:

— Поехали ко мне.

Она встала и надела туфли. До продолжала сидеть на кровати; тогда Ми стала перед ней на колени и провела своей нежной ладонью по ее щеке.

— Я бы хотела остаться с тобой навсегда,— сказала До.

И она прижалась лбом к плечу маленькой принцессы, которая была сейчас не равнодушной девушкой, а нежным и незащищенным ребенком, как когда-то, и ответила ей дрогнувшим голосом:

— Ты здорово выпила в этом китайском кабаке, сама не знаешь, что говоришь.

В машине До делала вид, будто с интересом разглядывает Елисейские поля, мелькавшие мимо окна. В номере четырнадцатом ждала, задремав в кресле, все та же старуха. Ми услала ее, звонко чмокнув в обе щеки, закрыла дверь, швырнула свои туфли через всю комнату в угол, свое пальто — на диван. Она смеялась; казалось, она счастлива.

— Что ты там делаешь, на своей работе?

— В банке? О, это слишком сложно, так сразу не объяснишь! И потом это неинтересно.

Ми, которая уже стаскивала с себя платье, подбежала к До и стала расстегивать ее пальто.

— Ну что за бестолковщина! Да сними ты с себя это, устраивайся как дома! Ты меня мучаешь, когда ты такая. Пошевеливайся, слышишь?

Кончилось это дракой, обе повалились на кресло, сползли на ковер. Ми оказалась сильнее. Отдышавшись, она со смехом схватила До за запястья.

— Говоришь, работа у тебя сложная? Ясно, ты и сама девушка сложная. А с каких это пор ты стала сложной девушкой. С каких пор мучаешь людей?

—С давних,— ответила До.— Я тебя никогда не забывала. Я часами смотрела на твои окна. Воображала, как спасаю тебя во время кораблекрушения. Целовала твои фото.

Продолжать в том же духе, лежа навзничь на ковре, с будто скованными руками, под тяжестью навалившейся на нее Ми, Доменике было трудновато.

— Ну ладно, что ж теперь делать,— заключила Ми.

Она вскочила и побежала в спальню. Через минуту До услышала плеск воды в ванной. Она поднялась с полу, пошла в спальню и стала рыться в шкафу, ища для себя пижаму или ночную рубашку. Попалась пижама. Пижама была ей впору.

В ту ночь она спала в передней номера Ми на диване. Ми легла в смежной комнате, говорила много и громко, чтобы До могла ее услышать. На этот раз Ми не принимала снотворное. Принимала она его часто, из-за него-то она так внезапно и заснула в ночь их первой встречи. Долго еще, после того, как она объявила: «Бай-бай, До»! (и при этом тоже полагалось смеяться), она продолжала свой монолог.

Часа в три утра До проснулась и услышала плач Ми. Подбежав к ее кровати, она увидела, что Ми спит с мокрым от слез лицом, сжав кулаки и скинув с себя простыни и одеяло. До погасила свет, укрыла Ми и вернулась на свой диван.

Назавтра вечером к Ми должен был «кое-кто» прийти. Звоня по телефону из «Дюпон-Латен», До имела возможность услышать, как это «кое-кто» спрашивал, где его сигареты. Ми отвечала: «На столе, прямо перед твоим носом».

— Я тебя сегодня не увижу? — спросила До. – Кто он? Это ты с ним уходишь? А потом мне нельзя будет тебя видеть? Я могу и подождать. Я могу и расчесывать твои волосы щеткой. Я могу делать все, что угодно.

— Ты меня мучаешь,— ответила Ми.

Во втором часу ночи она постучала в дверь номера До, в гостинице «Виктория». Ми, должно быть, пила, курила и разговаривала без передышки. Она была грустна. До раздела ее, дала ей свою пижаму, уложила на свою кровать и, пока не зазвонил будильник, она, не смыкая глаз, баюкала Ми в своих объятьях, прислушиваясь к ее ровному дыханию и повторяя себе: «Теперь это не сон, она со мной, она моя, расставшись с ней, я унесу ее с собой, я стала ею».

— А тебе обязательно нужно туда идти? — спросила Ми, приоткрыв глаза.— Ложись обратно. Я включаю тебя в «Главную книгу».

- Куда?

— В расходную ведомость крестной. Ложись. Я заплачу.

До уже оделась, собираясь уходить. Она ответила, что это чушь, она не игрушка: хочу — поиграю, хочу — брошу! Банк платит ей жалованье, выдается оно каждый месяц, она на это жалованье живет. Ми в ярости села, лицо у нее было свежее, отдохнувшее, глаза ясные.

— Ты говоришь точь-в-точь как один мой знакомый. Ясли я сказала, что заплачу, значит, заплачу. Сколько тебе дает, твой банк?

— Шестьдесят пять тысяч в месяц.

— Оклад повышен,— сказала Ми.— Ложись обратно, иначе получишь расчет.

До сняла пальто, поставила варить кофе, посмотрела в окно на свое солнце Аустерлица, которое не было еще в зените. Когда она подала Ми чашку с кофе в постель, она знала, что с этого утра ее восхождение будет продолжаться и отныне все, что она сделает или скажет, когда-нибудь может быть использовано против нее.

— Ты премилая игрушка,— сказала Ми.— Кофе у тебя вкусный. Ты давно здесь живешь?

— Несколько месяцев.

— Собирай вещи.

— Мики, пойми же! Ведь то, что ты меня заставляешь сделать, вещь серьезная.

— Представь себе, я это уже поняла два дня назад. Как, по-твоему, много есть на свете людей, которые спасли меня во время кораблекрушения? К тому же я уверена, что плавать ты не умеешь.

— Не умею.

— Я тебя научу,— сказала Ми.— Это легко. Смотри: руками надо двигать вот так, видишь. А ногами работать труднее...

Она, смеясь, толкнула До на кровать и стала сгибать и разгибать ей руки, потом вдруг посмотрела на До без тени улыбки и сказала, что она знала, как все это серьезно, но не думала, что настолько.

Следующие ночи До провела на диване в передней номера четырнадцатого в «Резиденс Уошингтон»,— так сказать, на роли привратницы, оберегающей любовные забавы Ми, которая спала в соседней комнате с довольно чванным и противным Молодчиком. С тем самым, которого До видела в банке. Звали его Франсуа Руссен, он работал секретарем в конторе у адвоката и не лишен был известного лоска. А так как у него были такие же мутноватые замыслы, что в у До, то они сразу и откровенно друг друга возненавидели.

Ми утверждала, что он красивый и безобидный. Однако До почувствовала себя почти счастливой, когда однажды вечером Ми спросила ее, оставила ли она за собой номер в «Виктории». Ми пожелала провести там с кем-то ночь. За номер было заплачено до марта. Ми пропадала три вечера.

Бывали и такие вечера, когда Ми сидела дома. Самые приятные для До. Ми не переносила одиночества. Кто-нибудь должен был двести раз провести щеткой по ее волосам, помыть ей спину, погасить ее сигарету, если она задремлет, слушать ее монологи: для всего этого и существовала До. В такие вечера она предлагала пообедать «по-холостяцки», и в номер подавали невероятные яства (например, яичницу-болтунью) в серебряных кастрюльках. Она учила Ми складывать особым образом салфетку так, что получались (ригурки зверей, то и дело называла ее своим светиком или своей красавицей. Это было едва ли не самое важное, ведь Ми перед сном испытывала потребность в отвлечении, в разрядке, которую давало ей иногда снотворное, иногда любовники, иногда собственная бессмысленная болтовня; а потребность эта была не чем иным, как старинной боязнью темноты, которую мы испытываем, когда мама оставляет нас одних в комнате. Эти наиболее ярко выраженные особенности Ми (по мнению До — уже явно патологические) корнями своими уходили прямо в детство.

В марте До стала всюду сопровождать Ми (вернее — Мики, как называли ее все), и только у Руссена Ми бывала одна. Сводилось это к совместным поездкам по Парижу в машине, из одного магазина в другой, либо к светским визитам или к партии в теннис на закрытом корте, а иной раз к разглагольствованиям с неинтересными людьми за столом в ресторане. Часто До оставалась одна в машине, включая радио, составляла в уме проект письма, которое напишет вечером крестной Мидоля.

Первое письмо До было датировано днем ее нового «назначения». Она писала, что имела счастье встретиться с Ми, сообщала, что все благополучно, выражая надежду, что столь же благополучно все и у крестной, которая ведь «немного сродни» и самой До. Далее следовали всякие происшествия, имевшие место в Ницце, одна - две шпильки, тщательно замаскированные, по адресу Мики, и обещание расцеловать крестную при первом же посещении Италии.

Отправив письмо, До тут же пожалела, что не удержалась от шпилек: очень уж заметно. Крестная Мидоля тонкая бестия,— недаром же она с тротуаров Ниццы ухитрилась попасть в итальянские дворцы — она сразу все учует. Но ничуть не бывало. Ответ пришел через четыре дня, и прямо-таки ошеломляющий. До, мол, для нее — сущее благословение. Она осталась точь-в-точь такой, какой помнит милую девочку ее крестная Мидоля: кроткой, рассудительной, любящей. До, к сожалению, наверное, заметила, что «их» Мики очень переменилась. В конце выражалась надежда, что эта чудесная встреча окажет на Мики благотворное влияние; к письму прилагался чек.

До вернула чек в своем втором письме, обещав делать все, что в ее силах ради «их» баловницы, которая просто очень порывистая, хоть иной раз и может показаться, что у нее нет сердца. За сим — «тысяча поцелуев, всем сердцем ваша».

В конце марта До получила пятое ответное письмо. Оно было подписано: «Твоя крестная».

В апреле До выпустила коготки. Однажды вечером, за столиком в ресторане, она при Ми открыто атаковала Руссена, оспорив меню, предложенное «вверенной ее попечению» особе. Суть была, конечно, не в том, что Мики плохо спала после курятины под винным соусом, а в том, что Франсуа мерзавец, подхалим, лицемер и До уже видеть не могла его физиономии.

Через два дня дело приняло более серьезный оборот. Ресторан был уже другой, повод для спора — тоже, но Франсуа-то остался мерзавцем, и он дал сдачи. До услышала, что она нечиста на руку, играет на чувствах подруги, не чужда порокам, распространенным в закрытых учебных заведениях. При последнем обмене репликами, довольно-таки хлесткими, Мики замахнулась. До уже приготовилась получить оплеуху, но поняла, что выиграла поединок, когда рука Мики стукнула мерзавца по физиономии.

Она поторопилась с выводами. Когда они вернулись в «Резиденс», Франсуа устроил сцену, заявил, что не собирается ночевать с двумя — с юродивой и аферисткой,— и ушел, хлопнув дверью. Сцена продолжалась между До, которая, оправдываясь, еще резче обличала Франсуа, и Ми, разъяренной тем, что ей пришлось услышать малоприятные истины. Это была не та шуточная драка, которая происходила в памятный вечер, когда девушки рассматривали фотографии. У До пошла носом кровь, Ми потащила ее, рыдающую в ванную и впервые в жизни собственноручно наливала ванну и подавала полотенца.

Три Д11я они не разговаривали. Франсуа явился назавтра после драки. Он окинул критическим взглядом

До, бросил ей: «Ну что ж, моя цыпочка, образина, стала почище прежней», — и увел Ми, чтобы отпраздновать это событие. А вечером До снова взяла щетку для волос и безмолвно приступила к своим «обязанностям». Еще через день, сообразив, что хоть говорить беда, а молчать — другая, она уткнулась головой в колени Ми и попросила прощенья. Они заключили мир, скрепив его слезами и солнечными поцелуями, и Ми вытащила из своих шкафов целый ворох унизительных и жалких подарков. Она три дня носилась по магазинам, чтобы рассеяться.

И надо же было коварной судьбе на той же неделе столкнуть До с Габриелем, которого она не видела месяц. Она как раз выходила из парикмахерской, и лицо ее еще хранило следы истерического припадка Ми. Габриель усадил ее в свою «дофину» и сделал вид, что более или менее примирился с их разрывом: он просто беспокоился за нее, и все. Но теперь, увидев ее в этаком гриме, он будет еще больше беспокоиться. Что же это с ней делают?

До рассказала — обманывать Габриеля было не в ее интересах.

— Она тебя избила? И ты терпишь?

— Я не могу тебе этого объяснить. Мне с ней хорошо.

Она нужна мне как воздух. Ты не поймешь. Мужчины понимают только мужчин.

Габриель и в самом деле неодобрительно покачал головой, однако у него мелькала еще неясная и все же правильная догадка. До старается его уверить, что она прямо-таки влюблена в кузину с длинными волосами. Но он знал До. До не способна ни в кого влюбиться. Если она терпит побои истеричной девчонки, стало быть, у нее что-то на уме: какая-то глупая, весьма несложная мыслишка, которая куда опасней ее мнимой влюбленности.

— На что ты живешь с тех пор, как ушла из банка?

— Она дает мне все, чего я хочу.

— А дальше что будет?

— Не знаю я ничего. Знаешь, она не злая. Она меня очень любит. Я встаю, когда мне хочется, у меня много

разных платьев, я всюду с ней бываю. Ты этого понять не можешь.

До простилась с Габриелем, спрашивая себя, действительно ли он не понимает. Но он тоже очень ее любил. Ее все очень любили. Никто не мог бы прочесть по ее глазам, что после того, как ее избили, в ней что-то умерло. А нужна ей была не эта взбалмошная девчонка, но жизнь, которую До слишком долго вела только в мечтах. Что ж, за побои Мики когда-нибудь заплатит, обещала же она заплатить за все. Но не это главное. Ей придется сполна заплатить и за иллюзии мелкой банковской служащей, которая ведь ни на кого не рассчитывала, ни у кого не просила любви, не думала, что мир станет краше, если ее приласкают.

Уже несколько дней Доменику томило предчувствие, что она убьет Ми. Простившись на тротуаре с Габриелем, она просто сказала себе, что сейчас у нее одним поводом больше. Она не только покончит с бесполезным, бездушным насекомым, но и с собственным чувством унижения и злобы.

До вынула из сумочки темные очки. Во-первых, потому что иначе каждый и в самом деле может прочитать черт - те что в вашем взгляде. Во-вторых, потому что у нее под глазом был фонарь.

---

Интересно... о моде

Хм, сам я не очень-то в этом смыслю, но вот статейка показалась интересной, опять же - написана с учетом авторитета (Васильева). Хотелось бы знанть мнение интересующихся сим вопросом людей... Кстати, в статье всё как-то больше на примере женщин рассказывается, оби-идно...

КОРОЧЕ ЮБКА – ТОЛЩЕ КОШЕЛЁК

Историк моды, профессор Александр Васильев.

"Мода - зеркало истории" (Людовик XIV). Анализируя, как одевались люди в то или иное время, мы можем получить массу информации о политическом строе, уровне развития экономики, науки и даже соотношении мужчин и женщин в обществе".

Требование быть как все - знак тоталитарного общества. В Румынии при Чаушеску, в Чили при Пиночете или в России 50-х, 60-х, 70-х годов основные фасоны были очень практичны и крайне несексуальны. Конечно, сама по себе одежда не может быть опасна режиму, но люди неглубокие в каждом творческом подходе к одежде видят проявление вольномыслия.

Кризис прячет женские ножки. И короткие стрижки, и короткие юбки носят только тогда, когда у людей есть деньги на чулки и колготки, когда женщины могут делать регулярную эпиляцию ног и ходить к парикмахеру, чтобы поддерживать стрижку. Длинные волосы требуют меньше ухода, а длинные юбки позволяют женщинам не думать о чулках - под неё можно надеть и что-нибудь рваненькое. Самый яркий пример: 30-е годы, когда в 1929 грянул знаменитый кризис Уолл-стрит и юбки тотчас же стали длинными. А все модницы сменили яркие, расшитые бисером вечерние платья на тёмные одежды. К концу 30-х годов экономика исправилась и накануне Второй мировой войны в моду вновь входят короткие юбки. В 60-е годы юбки ещё более укоротились, но глубокий кризис 1968 года, студенческие волнения во Франции, крах образовательной программы, необходимость экономить каждую копейку привели к моде на макси и породили стиль хиппи с их грязными волосами и обтрёпанной одеждой.

В моде отражается развитие науки. Так, появление противозачаточных таблеток, которые начали продаваться в Америке в 1960 году, сделало суперпопулярными мини-юбки. Ведь сей предмет туалета существовал в одежде задолго до того, как англичанка Мэри Квант вывела эти юбочки на подиум. Все циркачки ещё в начале 20 века выступали в мини-юбках и трико - посмотрите фильм "Цирк" и увидите, как одета Любовь Орлова. Просто в те годы никто не рисковал выходить в таком наряде на улицу, чтобы не выглядеть циркачкой. А с появлением противозачаточных таблеток девушки смогли веселиться "выше подвязок", потому что исчез риск забеременеть. Можно было выглядеть секси и не бояться последствий.

В моде белый цвет? Жди войны. За последние 2 века белый цвет входил в моду четырежды: в наполеоновскую эпоху, когда вся Европа была вовлечена в войну, в Первую мировую, в канун Второй мировой войны и в Кувейтскую войну начала 90-х. Тоталитарные государства (как правило, именно они развязывают военные действия) таким образом хотят показать, что люди той нации, которая носит белый цвет, чисты и непорочны, что правда на их стороне, что они ничем не запятнали себя. Не то, что эти замарашки в чёрном - цыгане, евреи, грузины. Да кто угодно! Что люди, носящие белое - спортивные (чтобы носить белое, надо иметь хорошую фигурку), закалённые. И значит, они победят в войне.

Сейчас на подиуме побеждают мусульмане. Противостояние Запада и мусульманского мира в одежде выражается следующим образом. В Европе женщину обычно раздевают. Женское бельё за 20 век пережило огромную эволюцию. Дальше по этому пути (стринги) идти уже некуда, можно только двигаться назад. Как раз в сторону мусульманского мира, где женская фигура максимально закрыта. Мода 2007 года пронизана мусульманскими тенденциями. Это леггинсы из плотного трикотажа, поверх которых надета юбка. Сам факт, что женщины готовы скрыть свои ноги, а не соблазнять, говорит о многом! Всевозможные шарфы с узором в кашемирский огурец. Обилие украшений, бус, через которые мы прошли в прошлое лето, обувь без каблуков. Даже то, что модный мир ополчился на тощих моделей, тоже идёт с Востока.Ведь женщина из гарема далеко не худышка!

Казалось бы, эти тенденции и дальше будут расти и крепнуть, но не тут-то было! Нас захлестнёт волна из Китая. Эта страна уже покорила нас своими товарами, которые проникают в Европу и Америку несмотря ни на какие квоты и вето. Сейчас модельные агенства Парижа судорожно закупают в Шанхае девушек с раскосыми глазами. А мода на короткие кривые ноги уже проникла в одежду".

---

Иветта Шаньгина: Мой внутренний мужчина

Это рассказ Иветты Шаньгиной - отличного писателя и макетиста-дизайнера "толстушки".

Мой внутренний мужчина

День рождения я справляла на работе. Мне подарили желтые тюльпаны, их было двадцать один. Наверно, потому, что цветов в букете должно быть нечетное количество, и еще потому, что мне желали оставаться вечно молодой.

Говорят, мужчинам сорокалетие отмечать не положено, нам, женщинам, кажется, можно.

Ровно двадцать лет назад я вышла замуж. Может, в этом и была ошибка - нашей молодой семье не хватило одного лишнего праздника? Уже довольно давно во всяких анкетах я пишу «разведена». А мой бывший муж пишет «холост». Это несправедливо.

Я помню, как в салоне «Чародейка» мне в первый раз сделали маникюр и красивую вечернюю укладку, потом мы целовались под крики «Горько!», гуляли по Крещатику и Андреевскому спуску, опаздывали на самолет… Свой первый неудачный борщ («капустаный отвар», как его обозвал мой супруг), шевеление жизни откуда-то изнутри, нашу дочку в пухлом конвертике, перевязанном розовыми ленточками, бессонные ночи, обязательный вечерний ритуал – купание ребенка…

Однажды он не пришел к купанию. И не позвонил, мобильников ведь тогда не было. Просто задержался где-то. Я ждала. Ничего особенного…

Утраченные иллюзии… Одиннадцать лет…

И получается, все это было только со мной? А с ним - нет? Просто «холост».

Мы расходились три раза, в третий, и в последний раз, когда по паспорту мы уже были «разведена-холост», муж сказал: «Худой звезде худо везде».

Я поняла, наверно, со мной что-то не то. Мне и правда было очень-очень плохо, я даже лечилась, было страшно жить с клеймом «разведена» и быть одинокой женщиной. Психотерапевта звали Лена, она сказала: «У тебя ведь есть внутренний мужчина, все, что ты делаешь в жизни - это для него. Он будет любить тебя такую, какая ты есть. Ты только стань собой. И верь, он обязательно найдется».

Еще несколько лет я мечтала встретить человека, чтобы начать все сначала. Я предствляла себе: первый борщ(за эти годы я научилась отлично готовить); поездка в Турцию, Испанию или, о господи, даже Париж (сейчас это стало доступно); пухлый конвертик, с синими ленточками… И я всегда буду знать, где он, потому что теперь ведь есть мобильные телефоны, в крайнем случае можно послать SMS: «Милый, мы тебя любим и ждем. Ты нам нужен! Приходи скорее!»

Но время шло, а мужчина не появлялся. То есть, конечно, кто-то появлялся, но не те, и от этого становилось еще тоскливее. Чтобы ожидание не было таким мучительным, я решила заняться чем-нибудь интересным, например, аква-аэробикой. Потом добавились восточные танцы и йога.

Потом в моей жизни стали появляться не совсем те, некоторые из них становились моими друзьями. Но его все не было. Я задумалась, что же я люблю на самом деле? Оказалось, литературу. Поступила в литинститут. Теперь, когда мне удается хороший рассказ, я знаю, это для Него. Может, кто-то меня и не понимает, но Он поймет!

Я по-прежнему верю, что Он придет, мой внутренний мужчина станет реальным. Но с Ним я уже не хочу начинать все сначала. И я не хочу оставаться вечно молодой! Я хочу идти дальше! С ним! Когда я встречу его, все будет по-другому!

Может это оттого, что программа-минимум уже выполнена? Я не скрываю свой возраст, ведь моей дочери девятнадцать. Она еще не совсем взрослая, высокая, тонконогая, хрупкая и очень талантливая. Мне надо только поддержать ее немного, пока она раскачивается на своих оленьячьих ножках.

И дом у меня есть.

А дерево мы посадим вместе!

Иногда я устаю ждать Его. Я беру в руки желтые цветы и выхожу на улицу. Может, он узнает меня по ним, мой Мастер?

С дня рождения я возвращалась домой одна. Я живу недалеко от работы и обычно хожу пешком. Шла и думала, что мне уже сорок лет, а Его все нет. Обычно в этот день я стараюсь, чтобы кто-то сильный был рядом, просто, чтобы не быть одной. Не знаю, почему в этот раз я так не сделала.

Дочка пришла чуть позже меня, увидев на столе тюльпаны, она воскликнула: «Мама! Это ты, оказывается, роняла желтые цветы! А я еще очень удивилась!» Ах, да, у меня в руках были желтые цветы. Он отыщет меня по ним. Когда придет время…

---

Ха-ха, самоделки-поделки... Darkside Blues

---

Darkside Blues

Чёрный Человек,

Чёрный,

Чёрный... (с)

...На несколько минут волны 4 измерения стали видимы и появился он, из Зеркала Арвиса, в котором был запечатан 3-летним ребёнком 18 лет назад, в повозке, запряженной летящим по воздуху лошадьми... Он пришёл, чтобы "сделать более интересной жизнь в этом бессмысленном мире света".



"Просто скажи, как тебя зовут?"

"Как называется это место?"

"Кабуки-Чо, Дарксайд. Тёмная Сторона Токио."

"Это и будет моим именем."

"Дарксайд?.."



Как здорово, после всех анимэ, переполненных насилием Тёмных, наконец увидеть самого что ни на есть Тёмного, но не агрессивного Врачевателя чужих снов и душ...! И такой бывает Тьма: несущей умиротворение, радость и покой! Обновление.

За этим он и пришел: сотворить Обновление. Никакого насилия, он "сканирует" людей, но никого не заставляет. Зато сколько жизней спас его "сумрак"! Стоит ему появиться неподалёку, как пули, осколки и взрывная волна начинает засасывать Тьма. Вот такая спасительная "чёрная дыра" вокруг очень симпатичного, но бледного и меланхоличного молодого человека с пронзительными сине-чёрными глазами...



"Что это за "лечение снами?"

"Наши души подавляет не наш разум, а призраки Тьмы."

"Ты можешь... обновить меня?.."

"Что ты видишь?"

"Тьму."

"Нет снов о Тьме. Ты не чувствуешь скорби и ненависти."

"Ты лжёшь! Я... Разве ЭТО не ненависть?!"

"Ненависть твоей ненависти растёт. Тебе не нужно Обновление. Приходи ещё."



"Всё было порождено Тьмой. Обновление тоже происходит из Тьмы."

"Твое колдовство бесполезно:он мёртв и рассыпется в прах!"

"Нет. Другие по-прежнему живы. Люди, что дерутся с ненавистью в сердцах и скорбью в руках. Два человека, окрашенных во Тьму, родились сегодня."



Май, под впечатлением от знакомства с Дарксайдом:

"Сыграй мне что-нибудь, господин Делириум, может быть, что-нибудь тёмное, безутешное, тёмное и холодное, то, что леденит душу..."

Баллада "Дарксайд"

Я сделал всех людей окрашенными во тьму,

Всех.

На краю зимнего моря, где все одиноки,

Там нет другого пути назад,

Лишь путь через Тьму...

И не нужно страдать,

Лишь уйти с миром Дарксайда.



Эй, ты, ты...

Празднуешь ярко-алый пир...

Я смотрю на смерть

С ненавистью в руках,

Тоскуя по миру

От самых твоих подошв.

Пришло время, окрашенное во Тьму.

С этих мест,

С этих мест,

Из города,

Чьё имя - Дарксайд.

Замечательное анимэ. Тёмное-претёмное,но такое спокойное, неагрессивное, я бы сказал, умиротворяющее. И если там есть такие вот товарищи, то... не стоит её, Тьмы,бояться. Зло - от людей. Тьма, как и свет - нейтральна (по крайней мере, такое у меня сложилось впечатление).

"Пока в мире есть порядок, он не погибнет. Однако, когда ему требуется отсутствие логики и бездушные ничтожества для выживания, разрушение происходит само собой..."

Как я понимаю, Дарксайд явился как раз вовремя.



"Что-то новое рождается в глубине Тьмы."



P.S.: доктор Дарксайд, приходите к нам... на чай (или уху) в мой "кукольный домик". Посмотрите на меня в полоборота своими прекрасными большими глазами и... да, нет во мне "призраков Тьмы", но вот боли мучают порой, сильно. Снимите их, научите засыпать сразу и видеть только хорошие сны, сбрасывать с себя всё ненужное и ни о чём не думать.



"Приходи ещё. И я сотворю Обновление."

@настроение: почти готическое

---

Здравствуйте, Esme! Приятно познакомиться.